**

Поражение живет на каких-то окольных путях.
Не в одежке, не голая, а поражает в сетях.
Ни верхом, ни пешком — а приходит и дарит бездарно,
И дары улетят, и сама оказалась в нетях.


**

Домашний зверь в траве упруго
Крадётся за ночной добычей
Под волоокой луной.
Телячьей нежности потуга
Отяжелела тягой бычьей
Став однобокой, дурной.


**

Я тупо шарил в темноте
И вдруг нашарил чью-то руку:
“Мы сами здесь уже давно.
Мы все тебе сейчас покажем.
Смотри, вот вещи”.
Не могу.
“Тогда потыкай”.
Я потыкал.
“Ты что-то чувствуешь?”
Ну да.
“Тогда, возможно, ты не вещь”.
И тихо руку отпустили.


**

Посмотри, как я роняю вещи,
Как смешно все валится из рук.
Тысячи царапин, пятен, трещин
Быстро покрывают все вокруг.
Что-то разобьётся на осколки,
Что-то разорвётся на куски,
Что-то упадёт с задетой полки,
Что-то вдруг прольётся на носки,
Слушая издевки и подколки,
Я давлюсь от смеха и тоски.
Может, в этом для вещей свобода.
Может, вещи могут выбирать.
И ломаясь, мертвая природа
Начинает тихо оживать.


Космонавты

Топырятся ветки обрубленных тополей.
Под стопами тает тугая трава полей.
Краем заметишь — пыль поползет, завьется.
Пепел попадал. Вздулся полиэтилен.
Пленкой покрылись, песней, попались в плен.
Зовешь зачем-то. Зачем-то оно зовется.
Вернитесь обратно, вернитесь, мы вас приютим.
А они по орбите летят: не хотим, не хотим.


**

Такая тягота: не зверствует, не спит,
А толщей тащится, объемом, кубометром.
Стремятся тьма и холод в глубине.
Волна дрожит, как шерсть. Ворочаются воды.
Дракон большой реки без головы, без ног
Влечется вниз и весь улёгся под ногами.


**

тёплым тягучим смирением
венозным и внутриутробным
приручить себя и приурочить
тусклым и острым сомнением
осколочным артериальным
отсрочить пожалуй отсрочить


**

Каждый миг и каждый час
Кто-то зачинает нас.
Кто от скуки, кто от влаги,
Кто от жара, кто от тяги,
Кто от выгод, кто от тягот,
Кто от яблок, кто от ягод,
Кто от радости беспечной,
Кто от ночи бесконечной.


**

Погоди немножко
Внутренний братишка
Вот тебе пальтишко
Вот тебе подножка
Вот тебе сучоныш
Крепкая рука
Все-то тебе слишком
Все исподтишка
Выкружишь котлетку
Выкружишь монетку
Выкружишь кроватку
Все тебе не сладко
Здесь те не ночлежка
Здесь не неотложка
Вот тебе пальтишко
С флисовой подложкой
Вот тебе пальтишко
С барского плеча
Скатерью дорожка
Можно помолчать
Скатертью дорожка
Мне с тобою тяжко
Мне с утра на службу
Дорогой бродяжка
Поотстань братишка
Поостынь немножко
Не скребись как кошка
Не скребись как мышка
Не ломай мне дверцу
Я же понарошку
Ну куда мне деться
Никуда я не денусь
Мне с утра на службу
Вечером на тяжбу
Все с тобой братишка
Все с тобой родной


Случка

Сейчас смогу: Собака ссала.
Собачья роза лист теряла.
Я пальцем мял его и нюхал
Смогу. Упругой лапы шерсть
Зализывал упругий ветер.
Трава трепалась, я трепался.
Висела птица и терпела.
Собака чувствовала йод
Гниющих водорослей в ветре,
И поздний выцветал цветок.
Смогу, сейчас. Лизали волны
Валун, валун, песок, кирпич
Вода вертелась и шуршала
И рассыпалась об валун.
Нет, не могу. Уже распалось.
Я мну листок и собираюсь:
Чужое все торжествовало,
А торжество во мне случалось .


Эмблемы

город
Ночь ползала и сбрасывала кожу.
Ветки в небе качались,
Как кочевники с открытыми ртами,
Издали увидевшие город.

теленок
Переписчик стареет, но память хорошая. Помнит
Особенно детство: телёнка с двумя головами
У него уводили. С двумя! А может, с одной.
Ну куда там его, он глупый, совсем молодой.
Он один у меня, и зачем я теперь без него.
Он не брился ещё, и ружьишко как держит неловко.

слоны
Мы сидели в засаде и ноги у нас затекали.
Тут слоны затрубили — это те заходили в ущелье.
И первый из нас стал спускаться — и все мы спускались.
Они молча встречали, мы медленно молча ложились
На них как на жён, как свежие хлопья на наст.
И слоны затянули слезливое что-то по всем.

три орла
А в подвале, а в подвале
Трёх орлов дрессировали.
Били палкой по башке.
Так и вынесли в мешке.

окно
Трижды постучали мне в окно.
Трижды я задергивала шторы.

валун в реке
Пакицету снится море,
Чёрной глубины утроба,
Холод вод в огромной глотке,
Гладкое движенье тела,
Слитых вместе задних лап.
Пакицет не помнит сны,
Только днём у водопоя
Смотрит на валун в потоке.

лес
Земную жизнь пройдя полупердя,
В лесном лесу я вышел погодя.
Тут рысь и лев такие типа: ъуъ!
Да ну вас нахуй в сумрачном лесу!
Уже все это, знаешь, через край.
И стал стоять потерянный, как рай.


Течет как течет

Узор, пьесу грави-волн лови в аргусе, прозу. / Тянет — то не дно, силы база. Тянет речка тел. О, пена, потворим мудро. Течет масса. Ну и выл псом с окна, кто с пелен тонет, и сор пена кому. Несет: “Я посол зла! Во! Тесно и толпе клеток в котелке плоти,” — он сетовал, зло сопя. Тесен ум ока. Не просите нот, нелеп соткан космос — плыви. У нас сам течет ор дум: миров топь, а не поле. Так чертенята: забыл — и сон, день оттенят. / И не танец, а лед дела — цена тени.


Аргументация

Я хочу есть меньше мяса
И больше рыбы.
Потому что что-то располнел.
И ещё потому что, я думаю, рыбы глупее,
Чем, например, коровы.
И, может быть, меньше боятся смерти.
Хотя коровы вкуснее
И я никогда не был похож на корову,
А на рыбу был.
И среди предков моих не было коров,
А рыбы были.
И, в сущности, я разновидность рыбы,
А не коровы.
Но и корова тогда — разновидность рыбы.
А все-таки жалобно очень коровы мычат,
И глаза у них грустные очень.
А рыб неслышно,
И глаза у них непонятно какие.
Хотя задыхаясь, рыбы жалобно очень трепещут.
Поэтому рыб я тоже есть не хотел бы,
Но всё-таки рыбы вкуснее, например, грибов,
У которых нет глаз, но, наверно, им хочется тоже.
А в конце концов, хорошо,
Что между желанием и делом огромный зазор,
В который много поместится грибов и всяческих рыб.


Тише воды, ниже травы

Не прокатит выждать, надо выжить.
Хоть какую песенку да выжать.
Тише, травы траурные, тише
Заполняйте полости и ниши.
Вы куда уставились, уста?
Нам бы с вам досчитать до ста,
А то плохо верится, что за
Веками усталыми глаза.
Глянем — долгожданный мореход
Возвращаясь парус развернёт.
Только ниже, ниже, ниже вод
Тот, кто ждёт, и что уже не ждёт.


**

Когда я сильно себе надоедаю,
У меня остаётся такая надежда:
Это я играю в камешки на пляже
И не вижу чёрной толщи с прозрачными рыбами.
Это я ношу, как женщина, которая не знает, что носит.
Или как яблоко, не знающее, что оно червиво.
Это я не замечаю своего движения:
Кружит степенно неоткрытый Уран,
Кишит невооруженный мазок из носоглотки,
Текут телесные соки и подземные воды,
Лежат и тянут к себе подводные земли.
Тихо лежат и не ждут — такое утешение.